Красавица и умница - Страница 22

Но Анджела не позволит себе рухнуть к его ногам. Если даже правда, что девять лет назад он по-настоящему ее любил, — этого недостаточно. Их любовь в прошлом. На много лет он забыл о ее существовании. И теперь вернулся только ради Ларри. Не стоит об этом забывать. Больше она не позволит причинить себе боль.

Даже ради блага сына.

С потемневшего неба валили снежные хлопья, но Бен и Ларри, увлеченные игрой в снежки, ничего не замечали.

— Отличный бросок, Ларри! — крикнул Бен, когда снежок угодил ему в плечо.

Ларри вытер пот со лба.

— Бен, а давай в кино сходим?

— Хорошая мысль, но лучше в другой раз. — Бен вздохнул. — Сейчас у меня не так уж много времени.

— Работать надо? — понимающе заметил Ларри.

А малыш хорошо соображает! — восхитился Бен.

— Да. Я стараюсь работать как можно лучше, а это отнимает много времени.

Ларри важно кивнул.

— Понятно. Вот я тоже хочу стать самым лучшим теннисистом, поэтому все время тренируюсь. Как ты думаешь, у меня получится?

На этот раз Бен едва успел увернуться от снежка.

— Думаю, что да. Только как относится к твоему увлечению мама? Она, наверное, хочет, чтобы ты больше времени уделял урокам?

Ларри пожал плечами.

— Маме нравится, что я занимаюсь теннисом.

В этом Бен сомневался, но понимал, что Анджеле хватает такта не показывать свое недовольство сыну, чрезмерно увлеченному теннисом. С каждым часом его уважение к Анджеле росло. Не так-то просто вести собственное дело и одновременно в одиночку растить сына — но она справляется и с тем, и с другим, и справляется отлично. Бен уже заметил, что Анджела стеснена в средствах. Нужно будет предложить ей помощь.

Становилось все холоднее, и у Ларри покраснели нос и щеки. Еще несколько минут — и надо идти в дом.

— А ты во что любишь играть? — спросил Ларри.

— Иногда, по выходным, я хожу в бассейн, — ответил Бен. — Еще пару раз пробовал играть в гольф. — Гольф — это такая скука!

Подавив улыбку, Бен запустил в Ларри снежком.

— Почему же, многим нравится.

— Все равно теннис лучше!

Ларри слепил очередной снежок, сделал обманное движение, и снежок угодил прямо в лоб не успевшему увернуться Бену.

— Молодец, — похвалил тем не менее Бен, потирая ушибленное место.

— Это папа меня научил!

Острая боль пронзила сердце Бена. Пусть цветом волос и ямочкой на щеке Ларри напоминает его — по характеру сын куда больше похож на Дейла. Его любовь к спорту, отвага, уверенность в себе — все это от человека, который шесть лет был ему отцом. Как хотел бы Бен вернуть время назад и занять место Дейла рядом с сыном…

И с Анджелой? Нет, эту мысль лучше не додумывать до конца.

— Должно быть, папа тебя многому научил.

— Ага. Только жаль, он не успел научить меня своей коронной подаче.

— Жаль, — согласился Бен. — Но, думаю, что ты еще многому научишься со временем. Возможно, у тебя тоже будет своя фирменная подача. Не всякий восьмилетний мальчик обладает такой меткостью удара, как у тебя.

— А ты многих восьмилетних мальчиков знаешь?

Только одного.

— Тебя.

Ларри не рассмеялся в ответ. В глазах у него появилось отрешенное, мечтательное выражение, хорошо знакомое Бену по лицу Анджелы.

— Все равно я очень хочу научиться папиной подаче. Иногда…

— Что? — спросил Бен.

— Нет, ничего.

По тому, как Ларри поджал губы, Бен догадался: мальчик не готов поделиться с ним своими заветными мыслями. Да, нелегкое это дело быть отцом. Вернется в Лондон — непременно купит какое-нибудь пособие для молодых родителей.

— Ладно, давай играть.

Но Ларри не поддержал его.

— Знаешь, Бен, я никому об этом не говорил. Ни маме, ни даже бабушке.

— Можешь и мне не говорить, — спокойно, как только мог, отозвался Бен. — Если не хочешь, конечно.

Ларри глубоко вздохнул. В воздухе повисло напряжение.

— Мне иногда снится папа. Как будто мы с ним играем, или гуляем, или просто сидим и разговариваем. — Он помолчал. — Во сне все совсем как на самом деле. А потом я просыпаюсь и вспоминаю… И, знаешь, иногда я думаю: а вдруг это не просто сны?

Противоречивые чувства охватили Бена: радость и гордость оттого, что сын поделился с ним самым сокровенным, и в то же время жгучая, болезненная ревность к Дейлу. Ну не глупо ли — завидовать мертвецу?

— Может быть, — осторожно ответил он.

— Ты ведь не думаешь, что я ненормальный? — смущенно спросил Ларри.

— Конечно нет. Ты просто очень тоскуешь по от… по нему. Правда?

Ларри кивнул, не поднимая глаз.

Что-то сжалось у Бена в груди. Ему хотелось прижать сына к себе, утешить, пообещать, что он никогда больше не потеряет того, кого любит, но Бен понимал: еще не время. Не стоит торопить события. Это никому не принесет пользы — ни Анджеле, ни самому Ларри.

— Знаешь, — тихо заговорил он, — когда я был маленьким, мой папа часто уезжал по делам. — При этих словах на Бена нахлынули горькие воспоминания детства — одиночество, тоска от разлуки с отцом. — Я так мечтал, чтобы однажды он вернулся навсегда!

Ларри поднял глаза.

— Ты скучал по нему?

— Еще как! — признался Бен. — Папа никогда не играл со мной, не ходил в походы, не появлялся на школьных праздниках. Порой мне бывало очень тяжело.

А порой так просто нестерпимо. В юности Бен винил отца во всех своих бедах: в неуклюжести, в неуверенности в себе, в том, что он такой неудачник и все над ним смеются. Но, повзрослев, Бен понял, что вины отца в этом мало. Каков человек — зависит прежде всего от него самого.